Слова "известный художник-абстракционист" примирили Томаса с бесцеремонным кинорежиссером. Поэтому он согнал с лица остатки недовольства и принял задумчивый вид.
Человек называет Природу не "мама", а "мать", потому что давно уже чувствует себя взрослым. И давно он не спрашивает у Природы: "Мама, можно?", "Мама, нельзя?", а говорит: "Так надо, мать. Ты этого не поймешь, но так надо".
-- орхидеи из мастики Что здесь? -- орхидеи из мастики кивнул Голубков на папку. -- орхидеи из мастики Полный букет. От явно заказного убийства до пьяной поножовщины. -- орхидеи из мастики Кого убили?
- Скажешь в другой раз, - отмахнулся Кыпс, и вся телевизионная свора сгинула.
Но стратегом Христич оказался никаким. Как и все генералы "нефтянки" советских времен, он привык, что ему мгновенно давали все, что он требовал.
-- Вы уверены?
- Смешно пишешь, - говорил неизвестный читатель великому, но тоже неизвестному писателю. - Я над твоим Ершом Ершовичем неделю хохотал. Ну прямо Мольер! Лафонтен! Только фамилии не ставь, пусть тебя лучше не знают.
Закончив составление протокола, опер немного подумал и заключил: - Уголовщины не просматривается.
В глухую осеннюю ночь то ли 1979-го, то ли 1980-го года, когда дом давно спал, за окном в поселке не лаяли даже голосистые малаховские собаки и лишь тяжелые поезда изредка нарушали угрюмую тишину, я сидел в своем кабинете и вчитывался в Стенографический орхидеи из мастики отчет о ХХVI съезде КПСС, выискивая цитату, лучше бы Брежнева и лучше бы подлиннее, чтобы вставить ее в книгу, на которую потратил почти два года жизни. Она называлась "Золотое звено. Книга про Байкало-Амурскую магистраль, написанная ее строителями".
Откинувшись к спинке кресла, Кольцов внимательно и как бы с любопытством посмотрел на Лозовского: - С нашей первой встречи в "Правде" я чувствую ваше неприязненное отношение ко мне. Такое впечатление, что вы невзлюбили меня с первого взгляда. Почему? - Что вы, господин Кольцов, вы ошибаетесь, - заверил Лозовский. - Я как только увидел вас, так сразу подумал: вот человек, с которым орхидеи из мастики мы будем дружить домами! - А если серьезно?
-- А какого-нибудь политика?
-- Без разницы. Хоть всю Думу перестреляй. Надоели все они хуже горькой редьки.
-- Валерий Николаевич, а ведь это штамп, -- не без ехидства заметил Акимов. -- Если бы я так написал, вы бы на мне потоптались.
Федор Устинович совсем успокоился.
Карасев был известным политическим обозревателем сначала на телевидении на оппозиционном канале опального олигарха Гусинского. Когда канал прикрыли, перешел на другой, тоже оппозиционный. Когда и его прикрыли, стал главным редактором общероссийской газеты.
После "Ожога" Аксенов как-то выпал из круга моего чтения и вновь появился уже в постсоветские времена с "Новым сладостным стилем" и "Московской сагой". В "Московской саге" это уже был не Аксенов - вторично, уныло, жеваная бумага.
